Патриотизм порой приобретает неожиданные формы. К примеру, находившаяся под сильным французским влиянием аристократия Испании третьей четверти XVIII века нашла себе новую моду — «махизм» (majismo). Этакая фронда: культ бандитов, махо.
Majos и их подружки majas — представители городского сброда, которые, однако, превратили низший статус в способ заявить о своей свободе и неприятии офрансеадо («офранцуженных», высшего света, да и традиционного общества в целом). Махо вызывающе и щегольски одевались, вели себя нарочито надменно, отличались свободой нравов.
В их среде аристократия находила любовников–жиголо и любовниц на содержании. Сильный националистический подтекст превратил образ махи — по сути проститутки — в культ пылкой и свободной испанки. Элементы одежды приблатнённых слоёв из трущоб со временем были переосмыслены знатью как органичная часть национального испанского костюма.
Разумеется, для Франсиско Гойи вся эта тема стала излюбленной. Правда, ему бы в голову не пришло, что его «Маха обнажённая» спустя 130 лет станет доступна многотысячными тиражами и вызовет скандал: он–то писал её для будуара герцогини Альбы в пару к картине «Маха одетая». Вот они обе вместе.
Но на рубеже 1920–1930 годов Испания вновь находилась на перепутье (позже эти искания выльются в кровавую гражданскую войну). Ей нужны были сильные эпатирующие символы, способы дерзкого воплощения национальной идеи. В 1930 году поводом заявить об этом стала испано–американская выставка в Севилье.
Специальный павильон выставки был целиком посвящён работам Гойи. Хотя столетие его смерти отмечалось два года назад, но кого волнуют такие мелочи, когда налицо великая цель. Организаторы с разрешения почты Испании создали для покрытия своих расходов трёхмарочную серию с репродукцией написанной Гойей махи.
По всей видимости, почта не была предупреждена, какая именно картина окажется на марках. Так или иначе, они вызвали шок в католической Испании. Республиканцы активно использовали эти почтовые марки для политпропаганды против разврата декадентствующей знати и её сторонников–монархистов.
Одновременно владельцы магазинов размещали марки в витринах, народ глазел и веселился, но были и случаи разгрома таких витрин разгневанными пуристами. Местная полиция конфисковывала марки как угрозу общественной нравственности — впрочем, до арестов тогда, слава Богу, дело не дошло.
Всё это ускорило смену общественного строя: Альфонсо XIII бежал, страна была провозглашена республикой, а её дворянство моментально лишено всех привилегий. Интересно, что марки с обнажённой махой находились в продаже в Испании всего три дня — но успели напугать и Америку.
Почтовый департамент США официально запретил всю франкированную махой почтовую корреспонденцию, попадавшую в страну. Посыпались протесты во Всемирный почтовый союз. Такие письма принудительно изымались и возвращались отправителям.
Впрочем, уже через 28 лет репродукции испанских марок с «Махой обнажённой» увидели свет в самих США. И в том же 1958 году на экраны вышел фильм Генри Костера The Naked Maja совместного производства США–Италии–Франции.
Так все помирились. Ну, кроме тех, кто когда–то слишком близко к сердцу воспринял блатоту, сделав её частью своей сословной идентичности. Дворяне воображали, что, привечая дерзкую гопоту, становятся ближе к народу, но народ рассудил иначе.