Трудно найти более популярного зарубежного писателя у советских читателей послевоенной поры, чем автора "На западном фронте без перемен" и "Три товарища" Эриха Марию Ремарка. Вопреки заблуждениям, Ремарк не был ни Крамером, ни лауреатом Нобелевской премии по литературе. В слухах и домыслах можно винить лишь читательский успех его сочинений.

Вопреки стойкому, но невежественному мнению Эриха Марию Ремарка (Erich Maria Remarque) в жизни звали Эрих Пауль Ремарк (Erich Paul Remark), а вовсе не Крамер, как если бы прочесть его фамилию справа налево. По всей видимости, роль в распространении этого слуха сыграл пацифизм Ремарка — а он в Германии, потерпевшей поражение в Первой мировой войне, воспринимался как отличительный знак еврея. Крамер (Kramer) же — самая подходящая фамилия для "вечного жида". Этот слух целиком на совести национал-социалистов — если она у них была.

Отголоски подобного отношения к писателю достигли и советских читателей. Но в 1960-е годы популярность произведений Ремарка в Cтране Советов уступала, пожалуй, лишь старику Хэму, как панибратски называли Эрнеста Хемингуэя. Кроме того, в СССР не издавали и не переводили прозу Эрнста Юнгера (Ernst Jünger), взгляд которого на войну диаметрально противоположен ремарковскому.

Впервые прозу Юнгера — дневник воспоминаний "В стальных грозах" (In Stahlgewittern), изданную почти на десять лет раньше, чем "На западном фронте без перемен" (Im Westen nichts Neues), русскоязычный читатель получит только в 2000-м году. Сравнивать их можно с чистой совестью: оба писателя почти ровесники, оба воевали в Первую Мировую, в один год начали писать. Литературная известность офицера и кавалера Железных крестов разных классов и высших прусских военных орденов, как знаменитый орден Pour le Mérite ("За заслуги"), на родине даже превосходила славу Ремарка.

Пожалуй, взгляд Юнгера, который в Первую Мировую офицером воевал на западном фронте, не мог быть близким тогдашним советским читателям. Чего еще следовало ждать в стране, где песня на стихи Евтушенко "Хотят ли русские войны?" была шлягером, а почти в каждой семье были погибшие на фронте? Милитаристские настроения не были свойственны послевоенному поколению в Европе да и за океаном тоже. Ремарк угодил в точку.

Если попробовать пофантазировать, скорее всего популярность Юнгера (если бы его читали в Советской России) могла быть выше, чем у Ремарка у предыдущих поколений — тех, кто в рядах Первой конной шел на Варшаву, брал Перекоп. Произведения Юнгера, если взять нашу страну, предназначались бы для "комиссаров в пыльных шлемах", о которых в хрущевскую оттепель еще вспоминали с ностальгией, но их время уже безвозвратно прошло. Новое поколение с младых ногтей было влюблено в романы Ремарка.

В советском литературоведении ярлык "потерянное поколение" никогда не использовался по отношению к представителям отечественной молодежи. Он был целиком и полностью отдан на откуп "загнивающему буржуазному обществу". Этот пресловутый дух времени (термин немецких романтиков Zeitgeist) словно по мановению волшебного жезла останавливался на границах великой державы СССР. Однако искоренить его смогли только в идеологической пропаганде, а в реальной советской жизни нашлось место не только подвигу, но и потерянности.

Трудно понять грандиозную славу одного из самых переводимых немецких писателей Ремарка, если не оперировать понятием "потерянное поколение". Ремарк, который родился 22 июня, написал множество хороших и не очень романов, однако "На западном фронте без перемен" все равно стояло, стоит и будет стоять особняком. По состоянию на 2007 год во всем мире продано более 20 миллионов экземпляров этого произведения, переведенного на более чем 50 языков. И совсем не только потому что это первое произведение мировой знаменитости и первый бестселлер в Германии.

Эрих Мария Ремарк одним из самых первых сказал нечто важное и о войне, и о людях на войне. "Мы останемся в изоляции и будем расти, мы будем пытаться; кто-то будет тихим, а кто-то не захочет расстаться с оружием", — заметил Ремарк. О ком? Сказанное им о его поколении в равной степени подходит и для американских парней, прошедших пекло Вьетнама, и для советских ребят переживших Афган, и для российских, побывавших в Чечне.

Неподкупная искренность привлекала и продолжает привлекать сердца читателей к этому выдающемуся произведению мировой литературы. Не отсюда ли загадочное заблуждение, что Ремарк стал лауреатом Нобелевской премии по литературе именно за "На западном фронте без перемен"? Но, скажите на милость, зачем давать политически ангажированную премию за искренность? Неужели так сильна власть брендов в наших головах, что мы не можем представить себе великое произведение, если оно не отмечено хоть мало-мальски приличной премией?!

В "Дневнике писателя за 1877 год" Федор Михайлович Достоевский написал: "Правда выше Некрасова, выше Пушкина, выше народа, выше России, выше всего, а потому надо желать одной правды и искать ее, несмотря на все те преследования и гонения, которые мы можем получить из-за нее".

Выше Германии, которая, как известно, превыше всего, выше немецкого народа и всех ее выдающихся литераторов, была Правда, рассказанная о войне Ремарком. Именно за правду Ремарк в Третьем рейхе был объявлен врагом нации, а в 1933 году в костер полетели томики с надписью "На западном фронте без перемен" на обложке. Нацисты бросали их в огонь со словами: "Против литературной измены солдатам мировой войны, для воспитания народа в духе обороноспособности!". В 1938 году писателя лишили немецкого гражданства. От расправы его спасла эмиграция.

Даже само заглавие книги стало крылатым выражением как в немецком, так и в русском языках. Как свидетельствовал сам писатель, название его произведения произошло от выражения, когда "на всем фронте было так тихо и спокойно, что военные сводки состояли из одной только фразы: "На западном фронте без перемен".

Мало кто знает, что в том же 1929 году, когда было издано "На западном фронте без перемен", в Германии вышла книга Карла Августа Готтлоба Отто (Carl August Gottlob Otto) с почти аналогичным названием "На восточном фронте без перемен" (Im Osten nichts Neues). Это произведение заметно походит на произведение Э. М. Ремарка, и не только в названием.

Заметные явления чаще всего становятся объектом подражания. Любопытно, но в 1930 году в Берлине появилась книга "Перед Троей все без перемен" (Vor Troja nichts Neues). На титульном листе значилось стилизованное под латынь имя автора — Эмиль Мариус Рекварк (Emil Marius Requark). В действительности автором этой пародии был Макс Йозеф Вольф (Max Joseph Wolff).