Легкомысленная публика охотно верит в сказки о любвеобилии французского короля Людовика XIV. На фоне тогдашних нравов количество любовных побед "короля-солнца" просто блекнет. Робкий юноша, познавая женщин, не стал записным развратником. Луи были свойственны приступы великодушия по отношению к оставленным им дамам, которые продолжали пользоваться многими милостями, а их отпрыски получали титулы и поместья. Среди фавориток выделяется мадам де Монтеспан, дети которой от короля стали Бурбонами.

Брак Людовика XIV с Марией Терезией был браком политическим и французский король скучал со своей супругой.

Когда духовник португальского короля Фернам Мартине обратился однажды с таким вопросом к знаменитому флорентийскому врачу и космографу Паоло дель Поццо Тосканелли (см. портрет на с. 10), то последний в длинном письме изложил ему выполнимость западного путешествия в Азию. При этом он для пояснения, вероятно, в первый раз нарисовал карту той части земли, которая не была еще исследована и которую надлежало раскрыть путешествием на запад. Это письмо и приложенная к нему карта впоследствии попали в руки Колумба, по-видимому, незаконным путем. Таким образом, Тосканелли является духовным инициатором открытия Америки. Конечно, он столь же мало подозревал, как и Колумб, к каким результатам приведут его указания, но если принять во внимание, что Колумб почти с рабскою точностью держался во время своего путешествия карты и указаний Тосканелли, то нельзя не согласиться, что последнему принадлежит весьма существенная роль в разрешении проблемы западного пути. И эта роль тем важнее, что он не является, подобно Колумбу, авантюристом, который руководился частью плохо переваренными понятиями, частью фаталистическими воззрениями, решившись поставить на карту ради безумной идеи потерянную жизнь. Здесь перед нами результат твердо обоснованного и тщательного научного исследования, которое оказалось, правда, не чуждым ошибок, но все-таки исходило из совершенно верных принципов. Весь план Колумба вообще возник лишь после того, как он познакомился с доводами Тосканелли и усвоил себе его взгляды.

Уже из этой истории происхождения плана видно, что в развитии идей Колумба не играли ни какой роли поездки исландцев и гренландцев на Северо-Американский материк. Правда, Колумб утверждал, что ему удалось проникнуть к северу на 100 миль по ту сторону Фулы; но, не говоря уже о том, что Фула представляет для XV века далеко не установленное географическое понятие, все описание его носит печать хвастливого вымысла.

Cristoforo Colombo, или, будем называть его более общепринятым именем, Христофор Колумб (см. портрет на с. 6), родился около 1447 года. Он был сын ткача шерстяных материй и трактирщика Доменика Коломбо и жены его Сусанны Фонтанаросса. Отец Колумба неоднократно переносил свое место жительства из Генуи в Савону и обратно, так что невозможно с точностью установить, где собственно родился Христофор. При случае он называл своей родиной и тот, и другой город, хотя и не утверждал, что именно там родился. Но целый ряд других мест, присваивающих себе право считать Колумба в числе своих сограждан, не имеют для этого никакого основания. Христофор был старший из пятерых детей Доменика; три брата и одна сестра родились после него. Генуэзские ткачи шерстяных материй имели собственную цеховую школу, и Христофор Колумб посещал ее, но, конечно, высшего образования там не получил. Всеми знаниями, которые он приобрел с годами, а знал он немало для того времени, он был обязан своей светлой голове и необычайной энергии. Рано пришлось ему сделаться помощником отца в его ремесле, хотя мальчик не имел ни малейшей склонности к нему. Правда, он настоял на том, что совершил несколько поездок на купеческом судне, но по возвращении домой вынужден был опять приняться за свое ремесло. Во всяком случае до 25 лет он был связан этим ремеслом. Но с 1474 года он исчезает из Генуи. Когда же спустя два года он снова появляется в Лиссабоне, то мы видим его уже настоящим моряком, который старательно стремится скрыть, что когда-либо был кем-нибудь иным.

Колумб не был великим умом, который, в полном сознании своего значения, мог бы с чувством спокойствия и удовлетворения окинуть взором свое прошлое. Подобно многим из современных ему соотечественников, он представлял собой искателя приключений, в котором значительная доля самодовольства и хвастовства соединялась с ловкостью и энергией.

В тех представлениях, которые существовали в XV веке относительно очертания земной поверхности, не оставалось уже места для новой части света. Правда, в ученых кругах тогда перестали сопротивляться учению о шаровидной форме Земли. Но в народ оно едва только начало проникать, а множество других ошибочных воззрений было одинаково распространено и в ученых, и в неученых сферах. Книга Пьера д’Алльи (Petrus de Alliaco: «Imago Muldi») все еще служила катехизисом географических знаний, и с нею не в состоянии было состязаться ни одно из более новых сочинений по этому предмету. Вместе с тем и самый интерес к географии был долгое время очень ограничен. Схематическая ученость с ее конструктивным методом испытывала такое полное самоудовлетворение, что не считала даже достойным труда изучать лежащее за пределами ее. Но от нее исходил также импульс, который в конце концов привел к тому, что человечеству сделался известным обитаемый им земной шар во всей его совокупности.

Даже Крестовые походы, которые бесспорно дали значительный толчок к расширению знакомства с землею и обитателями ее, в общем все-таки вращались в пределах света, известного уже из преданий древности.

Они способствовали, конечно, освежению этих знаний, там и сям вновь укрепили нити, порванные событиями промежуточных веков, но существенного и непосредственного обогащения географических знаний они не принесли.